Яой: женское, для женщин, про женщин Alix
Что такое яой, кем, для кого и, самое главное, о ком он пишется – вот о чём я хочу поговорить.
Сначала надо разобраться с терминологией. Терминов на самом деле всего два, и они всем известны, и никто толком не знает, чем они друг от друга отличаются. Так что я сразу обозначу, чтобы не было путаницы.
Под яоем принято подразумевать гомосексуальную литературу вообще. В строгом значении этого слова:
Яой – оригинальное произведение (литературы, кино, изобразительного искусства и проч.), описывающее романтические и сексуальные отношения между мужчинами.
Слэш – произведение жанра фанфикшен, описывающее романтические и сексуальные отношения между мужчинами, которые в первоисточнике таких отношений не имели.
Таким образом, Ai no Kusabi, средневековая японская литература и фильм "Полное затмение" – это яой. Фанфики и фанарт по "Гарри Поттеру", Новому Завету и Weiss Kreuz (да-да) – это слэш. Слэш имеет несколько иную природу, связанную больше с проблемами чисто творческого плана: автору сложно составить и внятно описать собственную концепцию мира, либо он слишком зависим, да попросту влюблён в чужую – так рождается фанфикшен, этакое недотворчество. В его рамках, и почти по тем же причинам, развивается слэш. Яой оригинален по определению, сам по себе. И он выгодно отличается от слэша тем, что не искажает действительность, придуманную для нас, но не нами, не пытается навязать ей свои законы, не использует её для потакания собственным – чаще всего низменным – потребностям.
На первый взгляд.
И ещё раз о дефинициях. Поговорить я хочу именно о яое. Несмотря на приведённые определения, в рамках этой статьи я рассматриваю яой в широком значении – как литературу, которая пишется женщинами, для женщин, про женщин. Собственно, как раз и попытаюсь объяснить, почему. И в таком контексте понятие "слэш" – всего лишь составляющая яоя. Отличная от него структурно, но не идеологически. Так что мы говорим яой – подразумеваем слэш, и наоборот*. Разумеется, лишь в том случае, когда речь идёт не о жанре, а о неврозе.
Яой – это невроз.
Всем (или почти всем) известна теория относительно того, как и почему зародился яой. Японская женщина 19-го века не могла позволить себе открыто изъявлять чувства к мужчине даже иносказательно, через любовную историю, поэтому "переоделась" в мальчика и написала историю о гомосексуальной любви, недвусмысленно подразумевая под уке себя-любимую. Так появился первый яой и первая Мэри Сью (ещё не в том виде, в котором она щеголяет сегодня). Мотив переодевания (как буквального, так и метафорического) в одежду представителя противоположного пола и достижение таким образом любви представителя этого самого пола – сюжет, распространённый не только в японской культуре. Тут сразу приходят на ум и "Двенадцатая ночь", и "В джазе только девочки", и наша, отечественная "Гусарская баллада" – хотя и без того в любой мифологии полно примеров.
Стало быть, архетип? Он самый. Причём женщина в сюжетах такого рода строит из себя мужчину чаще, чем мужчина – женщину; что ни говори, женщина всё же существо пассивное, и маска такого рода ей гораздо более необходима, чтобы проявить неположенную по гендеру настойчивость, да и попросту быть ближе к любимому.
Ну что, всё сходится? Сходится. Да не совсем. Всё это было бы понятно, если бы яой был рассчитан на мужскую аудиторию. А мы знаем, что мужчины яой не читают. И не потому, что гомофобы. На самом деле любая женщина, наблюдавшая мужские компании, знает: окологейские шутки – одна из излюбленных тем общения подвыпивших мужчин. Им не гадко, им смешно. Поэтому они и не читают яой. Или не только поэтому?
Если исходить из приведённой теории, то яой – это обычный любовный роман, в котором героиня именуется мужским именем и в мужском роде. Такую мысль высказала Линор Горалик в статье "Как размножаются Малфои", (опубликованной, ни много ни мало, в журнале "Новый мир"). "При обильном чтении текстов этого поджанра у меня сложилось стойкое впечатление, что изображение мужчин – сексуальных партнеров здесь очень далеко от образа "сильных" и "равных". (...) Они нежничают; они часами предаются прелюдии; во время секса они постоянно думают о переживаниях партнера; они изнывают от благодарности к человеку, доставившему им такое наслаждение, и клянутся партнеру в вечной любви. (...) Одним словом, в слэше женщины изображают сексуальное поведение мужчин таким, каким они хотели бы видеть его в реальной жизни". Всё бы хорошо, но не учтён один фактор: в яое (и слэше) ВООБЩЕ нет мужчин. Не один, а оба героя-партнёра – женщины. И обе – автор. Точнее, авторша. Мужчины яой не пишу. Совсем не пишут. Они его и не читают**. Только новичка, впервые попавшего в фэндом, способно обмануть засилие мужских ников и мужественных "я сказал", наводняющее яойные и слэшные форумы. Отчасти это связано с нистанизмом (нарушением гендерной самоидентификации, при котором женщина внутренне ощущает себя мужчиной), но сейчас речь не о нём. Часто женщины, именующие себя в яойном фэндоме мужскими именами, не являются нистанор. Всё-таки яой – это всего лишь невроз.
Как выглядит 99% яоя? В нём чётко прослеживается деление на семе (актива) и уке (пассива), причём оно прежде всего психологическое – чаще всего вы с первых страниц, а то и строк понимаете, кто здесь кого. Казалось бы – расклад, совершенно закономерный для традиционных любовных романов. Но попробуйте провести сравнительную характеристику: возьмите первый попавшийся роман какой-нибудь Джоан Линдсей и первый попавшийся яойный фанфик, и попытайтесь сравнить уке с героиней, а семе – с героем. В первом варианте вы получите почти идентичных персонажей: слабое, робкое и сентиментальное существо, порой проявляющее зачаточные признаки наличия характера. Во втором – всё гораздо интереснее. Потому что гипертрофированный самец, тискающий героиню в любовном романе Линдсей – это вовсе не "идеальный любовник: нежный, мятущийся, боготворящий партнера, не засыпающий, отвернувшись к стенке" (Л.Горалик, см. ту же статью). Он часто груб, гневлив, ревнив и мстителен, а то, что в финале он складывает к ногам героини солнце, луну и горсточку звёздной пыли – результат того, что эта женщина смогла приручить дикого зверя и заставить его есть с её рук. Вопреки распространённому мнению, героини любовных романов отнюдь не полные дуры. А их возлюбленные – настоящие мужчины. Гиперболизированные сверх меры, но – настоящие. Беглого ознакомления с биографиями самых известных авторш любовных романов достаточно, чтобы понять: эти женщины, за редким исключением, были счастливы в личной жизни. Все они были замужем, некоторые – неоднократно; так или иначе, они знают, о чём пишут. Они знают мужчин.
В отличие от авторш яойных историй.
Говорить об этом не принято, но в яой от хорошей жизни мало кто приходит. И подавляющее большинство яойщиц*** так или иначе имеют негативный опыт в общении с противоположным полом. Причём как правило – сильно негативный. А сильно негативный опыт там, где грубые ошибки, а грубые ошибки там, где нет владения информацией. Попросту говоря, яойщицы не знают мужчин. Или знают плохо. Поэтому писать о них не могут.
Впрочем – надо отдать им должное – даже и не пытаются.
Всё дело в том, что активный партнёр в яойной истории – тоже женщина. Это та же самая авторша, но на этот раз не слабая, нежная и ранимая (какова она по природе своей на самом деле и что она негласно признаёт, любовно выписывая уке). Теперь она – ву а ля, "идеальный любовник: нежный, мятущийся, боготворящий партнера, не засыпающий, отвернувшись к стенке". То есть: в яое женщина описывает в виде семе не идеального мужчину, а свой собственный анимус. "Если бы я была мужчиной, я была бы вот такой", думает авторша, но только ты ведь всё-таки женщина, милая. И в мозгу у тебя некоторые процессы проходят малость не так, как у сильной половины человечества – можешь отпираться сколько угодно, мозгу всё равно. Да, анимус – это мужское в женском, но это НЕ мужчина; и от этого все проблемы яоя как жанра, вся его искусственность и недостоверность. Идеальный мужчина описывается в любовных романах женщинами, которые знают в этом толк****. Идеальный мужчина описывается в яое женщинами, которые об идеальных мужчинах ничего не знают. Что сразу бросается в глаза как мужчинам, так и не любящим яой (но любящим и знающим мужчин) женщинам.
Разумеется, обо всём этом авторши яоя не подозревают: им вообще кажется, что в их произведениях нет женщин. Их не смущает ни искусственность описываемых ситуаций и отношений, ни потоки "флаффа" (то бишь соплей в сахаре), ни однозначно невротичное стремление к "ангсту" (который деструктивен по умолчанию, как любое проявление депрессивности) – и их преданных читательниц тоже не смущает. Хотя на деле история о крепкой мужской дружбе двух геев, написанная женщиной – очень приблизительное описание схемы взаимоотношений лесбиянок. То бишь как ни крути, а мужиками тут не пахло. Неосознаваемость этих процессов приводит к написанию и выбрасыванию в просторы сети тонн совершенно искусственных, надуманных и нежизнеспособных историй, способных существовать лишь в рамках невротизированного внутреннего мира их автора – и ему подобных. Цель написания и чтения такой литературы – исключительно сублимативная, и тут уж можно долго спорить о том, хорошо это или плохо, в зависимости от личного взгляда на защитные механизмы и то, надо ли их ломать или пусть так остаётся. Я бы, пожалуй, воздержалась от комментариев на эту тему, если бы в ряде яойных произведений не существовали редкие, но укладывающиеся в схему исключения.
Иногда женщина, которая пишет яой, придерживается изначального содержания этого понятия: она пишет о мужчине и женщине, которую помещает в мужское тело. Такая авторша могла бы писать любовные романы, но они ей неинтересны, и определённые личностные факторы притягивают её к описанию гомосексуальных отношений. Но она знает мужчин и вполне отдаёт себе отчёт в том, что она-то как раз женщина, и её анимус куда более женственен, чем анима любого мужчины. Поэтому её семе – это тот же самый самец. А её уке – это она сама. С некоторым искажением, в той или иной степени – но тем не менее. Такой яой наиболее честный, наиболее достоверный и наименее невротичный из всех возможных его форм. И я считаю его единственной приемлемой формой, поскольку в любом искусстве главное – честность автора и умение пополнить опыт читателя новыми знаниями и\или переживаниями, которые можно будет использовать на благо себе и окружающим. В чём же польза яоя? А это уже совсем другая история.
--------------------------------------------------------------------------------
* С точки зрения жанра творчества слэш и яой имеют разное происхождение и разные особенности, но это разговор из области литературоведения, а не психологии.
** Известные единичные случаи того, чтобы мужчина затесался в яойный фэндом, столь редки, что не могут считаться тенденцией. Кроме того, все эти мужчины либо геи, либо люди с серьёзными психологическими проблемами. Нас же интересуют "нормальные" мужчины, то есть гетеросексуалы без явно выраженных комплексов.
*** Речь идёт об увлечённых, закоренелых фанатках жанра, которые, в общем-то, чаще всего и пишут фанфики. Просто "сочувствующие", которые фанфики просто читают, или пишут в единичных экземплярах – совершенно отдельная категория, о которой опять же речь сейчас не идёт.
**** Кстати, многие "авторши" успешных любовных романов – на самом деле мужчины, малодушно прикрывающиеся женскими псевдонимами. Это часто объясняет гипертрофированную изнеженность и глупость женских персонажей, ведь в данном случае автор-мужчина описывает свою аниму, то есть себя, как если бы он был женщиной. В итоге женский любовный роман по сути своей являет почти что мужскую версию яоя – с той лишь разницей, что сексуальные отношения остаются гетеросексуальными. Не бросается в глаза всё это лишь потому, что читают любовные романы женщины, и женские персонажи их интересуют куда меньше, чем мужские, а как раз герой-мужчина с такой позиции прописан безупречно.
